Когда конец становится началом

Христианская мысль ставит перед нами парадоксальную идею: что настоящая точка творения мира – это не начало времён, не Большой взрыв, а событие на Голгофе, смерть и воскресение Христа. Эта точка – своего рода метафизическая сингулярность: момент, где пересекаются время и вечность, и где мир заново созидается. Подобно тому как сингулярность Большого взрыва скрыта от наблюдения, сингулярность Крестa на первый взгляд была сокрыта – люди видели казнь и погребение, но не могли «наблюдать» глазом то творение (или новое творение), которое зарождалось в этот миг. Тем не менее, мы ощущаем последствия этого события – как в космосе мы ощущаем последствия Большого взрыва. В христианском понимании воскресение – это своего рода «Большой взрыв» духовной реальности, новое начало, из которого рождается обновленный мир.

Привычно думать, что причины предшествуют следствиям. Однако и математика, и физика, и уж тем более гуманитарные дисциплины утверждают: не всё так просто и линейно. Законы математики и космологии позволяют рассуждать от настоящего в прошлое – например, по нынешнему состоянию Вселенной ученые реконструируют картину миллиардолетней давности. Физические уравнения в большинстве случаев обратимы во времени, и зная текущие данные, мы выводим, что когда-то должна была произойти сингулярность Большого взрыва. Иными словами, мы “вычисляем” начало, исходя из конца.

В христианском понимании истории действует похожий принцип: грядущее определяет предыдущее. Центральное событие – Христос на кресте – отбрасывает свой свет и тень назад во времени. Так, слова ветхозаветных пророков, сказанные задолго до Голгофы, воспринимаются как цитаты из будущего. Христос на кресте восклицает: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» – ровно те слова, которые за тысячу лет до того записал в псалме царь Давид.

Но с точки зрения этой концепции Давид произнес их не как предтеча страданий Христовых, а как пророк, заглянувший в будущее и услышавший крик распятого Мессии. Исаия задолго до Рождества Христова описывает страдающего праведника, «изъязвленного за грехи наши» – и христиане убеждены, что он как будто свидетель с будущего Голгофы, видящий страдания Христа. Здесь будущее событие является источником пророческого знания в прошлом: причина (Крест) хронологически позже следствия (пророчество).

Иначе говоря, не Христос на кресте цитирует Давида, а Давид, задолго до Голгофы, цитирует Христа.

Если принять эту точку зрения, то смерть и воскресение Христа – это начало не только нашего настоящего, но и всего пути человечества. Да, дороги от этой точки расходятся в обе стороны – и в прошлое, и в будущее. Здесь кульминация придает смысл и всему предшествовавшему и всему, что последует.

В христианском богословии говорится о Боге как о Творце не только пространства, но и времени – Он стоит над потоком истории целиком, вне этого потока времени настолько, что даже слово “вне” здесь не самое подходящее. Поэтому акт творения охватывает всю временную линию сразу. Если цель творения – воссоединение творения с Творцом через Христа, то ради этой цели и было сотворено всё, что было «в начале». Вся история от Бытия до Голгофы – это подготовка сцены для главного действия. Можно сказать и так: творение мира ради Голгофы включало в себя творение того прошлого, где Голгофа могла состояться.

Не случайно Церковь подчёркивает эту связь литургически. В дни перед Пасхой в храмах читается Книга Бытия – рассказ о сотворении мира.

В этом контексте удивительным образом созвучны друг другу космология и богословие. Современные учёные предполагают, что создать Вселенную… “проще”, чем создать человека. Дело в том, что, по одной из гипотез, суммарная энергия всей Вселенной равна нулю – положительная энергия материи точно компенсируется отрицательной энергией гравитации.

Это значит, с точки зрения такой гипотезы (интерпретации) Вселенной не нужно было затрат энергии, чтобы возникнуть из ничего. Иные исследователи добавляют: человеческий же мозг – возможно, самая сложная система в известной Вселенной. Астроном Оуэн Гингерич отмечает, что «человеческий мозг – “by far the most complex physical object known to us in the entire cosmos” (безусловно самый сложный физический объект, известный нам из всех существующих в космосе)» – в нём бесчисленные миллиарды нейронных связей (которых больше звезд, чем в видимой вселенной), сложнейшая архитектура информации. В известном смысле мозг человека сложнее всей галактической структуры, ведь Вселенная во многом однородна и описывается сравнительно простыми законами, тогда как сознание – тончайший феномен.

Эта научная интуиция отзывается христианской мысли: творение неживой материи “из ничего” – лишь прелюдия, настоящая цель – создание мыслящего, любящего, свободного существа, способного разделить жизнь с Богом. И именно ради этого Бог проходит путём страдания и смерти, чтобы преобразить падшего человека. Всемогущий Творец проявляет величайшую силу самым парадоксальным образом – через самоотречение и крестную жертву. В языковых образах веры это называется: «сила Божия совершается в немощи». Казалось бы, на Голгофе – абсолютная слабость Бога (Он позволил распять Себя, Творец бессилен на кресте), однако христиане верят, что именно в этот момент явлена высшая мощь любви, побеждающей смерть. Это божественная параллель научному постулату о нулевой энергии: из кажущегося “ничто” рождается весь мир. На кресте – как будто ничто, унижение и смерть – но из этой пустоты гроба сверкает воскресение, начинается новая Вселенная.

Когда Иисус испустил дух на кресте, Евангелие рассказывает о странных знамениях: померкло солнце, земля потряслась. Церковный Канон Великой Субботы и другие богослужебные тексты описывают это поэтически: «Вся тварь, видя Господа, висящего на Кресте, содрогалась в великом ужасе» . Мир как бы затаил дыхание, увидев своего Творца в таком состоянии – подобно тому, как перед самым рассветом всё замирает. В Великую Субботу христиане вспоминают, как тело Христа покоилось во гробе: Бог «почил» от своих дел в седьмой день, как когда-то по окончании творения (параллель с книгой Бытия не случайна). Но эта тишина обманчива – она предвосхищает грандиозный взрыв нового смысла. Невидимый глазу момент воскресения подобен рождению нового мироздания.

Через воскресшего Христа, согласно христианству, творение мира достигает своей цели и одновременно своего истинного начала. Именно на Голгофе и в пустом гробу раскрывается замысел, ради которого «в начале сотворил Бог небо и землю». Кажущийся финал истории Христа оборачивается стартовой точкой новой реальности. Такое мышление соединяет философскую глубину с космическим размахом: конец становится началом, и слабость оказывается силой.